Нора Галь "Слово живое и мертвое"

[Sivilla]

Порой доходит до анекдота:

«Всякий, кто хоть раз видел неистовый, сифонообразный протест разъяренной и перепуганной кошки, сможет представить себе реакцию (тетки) на постыдное намерение племянника».

Что означают эти reaction и protest и siphon–like? Очевидно: кто хоть раз видел, как шипит и фыркает (точно сифон с содовой) разъяренная кошка, ясно представит себе тетушкин отклик (или – как встретила тетушка намерение племянника)! В этом духе и написал другой, настоящий переводчик, потому что от «сифонообразного» перевода редакция, к счастью, отказалась.

Канарейка «быстро сориентировалась » в незнакомой обстановке. Несчастная пичуга, не по крылышкам ей такая нагрузка! Надо хотя бы – освоилась . Да и о человеке почти всегда лучше сказать не сориентировался , а разобрался , освоился , догадался , нашелся .

В английском, во французском тексте обычны безликие theman, thewoman, cethomme, theperson. По законам языка артикль или местоимение обязательны, без них обойтись нельзя: по ним француз или англичанин тотчас понимает, о ком или о чем речь. Русскому существительному этот «почетный караул» вовсе не нужен. И потому в переводе куда лучше, естественней не повторять снова и снова он или буквально – этот человек , эта женщина , а подставить либо имя героя, либо то, что в нем главное (мальчик, солдат, старик, прохожий). И если в подлиннике the creature или l’animal, la bête, вместо животного вообще тоже надо бы подставить что то определенное – собака, лошадь, кошка.

Чем конкретнее слово, тем лучше, образней, убедительней текст (все равно, оригинальный или переводной) и тем меньше нелепых сдвигов и ошибок.

По английски можно в сущности о любой живой твари сказать creature. Но если зверолов, перечисляя всех, кого поймал, говорит: «животные, например колибри », это чуть смешно. Да, для науки и крохотные пичуги, и змеи – животные, но в рассказе все же лучше что то другое, смотря по контексту (в данном случае – подопечные, пленники, пассажиры).

Незачем, к примеру, the planet’s early life переводить «древние представители органической жизни ».Это без всякого ущерба можно передать проще и короче: первобытные твари или существа , на худой конец – организмы . Ни к чему казенное «человек учился использованию сил природы » (отглагольное существительное, два родительных падежа кряду!). Лучше – учился обуздывать , покорять эти силы. Тем более, что и в подлиннике не стандартное, бесцветное use, а более живое, образное harness.

Обычное английское human being в переводе лучше заменять естественным человек , и напрасно порой допускают уродливую кальку «человеческое существо»! Лишь очень редко, в произведениях старой классики, уместно какое нибудь (может быть, даже прелестное) создание .

«Есть одна особа – она добра, чиста, преданна, она любила бы меня». Это перевод одного старого романа. В подлиннике даже не person, просто one. И куда вернее, естественней по русски: Есть одна чистая душа – добрая, преданная...

Или: «Фигура женщины поместилась в карету» – право же, лучше бы сама эта женщина уселась в карету. Без словесной алгебры стало бы живее, зримее.

А сколько этих фигур , уже не навязанных иноязычным подлинником, наши авторы пускают разгуливать по страницам отечественной прозы!

Еще один распространенный алгебраический значок, обычный штамп и живучий паразит нашей речи – расхожее словечко вещь . «Я тебе скажу одну вещь» – а верней бы: вот что я тебе скажу (если за этим следует что то конкретное), либо, напротив: я тебе кое что скажу. В перевод эти вещи попадают еще и по милости французского chose, английского thing. А куда как лучше получается без этой пустопорожней скорлупки.

Старик думает о смерти: «Одна вещь печалила его в предчувствии конца». А по человечески было бы: Только одно его печалило.

Даже когда «вещи» употреблены в не столь отвлеченном и обобщенном смысле, они отнюдь не украшают художественную прозу и лучше обойтись без них.

Англичанин не повторит один и тот же глагол дважды, а на второй раз заменит его универсальным to do. Но по русски говорят: Да, я пойду , а лучше – да, конечно (непременно) . И однако опять и опять, даже в очень современной прозе, где нужна особенно свободная, непринужденная интонация, читаешь все то же:

«Возьми (пленника) себе. Храни его хорошенько». И в ответ буквальное, скучное, вымученное: «Я это сделаю ». А в согласии со всем тоном рассказа, с нравом говорящего надо куда непринужденнее: а как же! (или – еще бы !).

Словесная алгебра присуща отнюдь не только переводу, она тоже признак канцелярита, ее сколько угодно и в наших журналах, газетах, книгах. И она всегда портит, сушит, обесцвечивает любой разговор и любую повесть.

«Ситуация развивалась по инерции» – и это о любви...

Читаешь такое – и уже не веришь ни авторам, ни героям, ни их чувствам. Потому что слышишь не крестьян Средневековья, не романтических юнцов – современников Шекспира или Наполеона, не живых мальчишек и девчонок, а заседание вполне современного месткома. Ведь все это чистейший, классический канцелярит. И обилие чужеродных иностранных слов – быть может, самая верная его примета, поистине самый «характерный симптом ».

Нет, право же, трудно сочувствовать героине современного романа, если, огорченная неладами с любимым человеком, она не пытается понять, что произошло , а начинает анализировать ситуацию . Пожалуй, читатель не посочувствует, а усмехнется или зевнет. И как легко вовсе обойтись без этой самой ситуации ! В крайнем случае довольно сказать – обстановка , положение . Не надо анализировать , можно оценить , взвесить , обдумать .

И в минуты сильного волнения, внезапного испуга или горя куда вернее человеку потерять не контроль (controls), а власть над собой , самообладание , утратить хладнокровие , даже – потерять голову !

Если о герое сказано, что once more he was optimistic, перевести надо не «он вдруг опять загорелся оптимизмом »,а хотя бы: он снова воспрянул духом . Неуместно во внутреннем монологе: он на все смотрит слишком пессимистически . Вернее – смотрит слишком мрачно , все видит сквозь черные очки ...

И очень плохо – «он ощутил глубокую депрессию ». В подлиннике то depression, но по русски все таки уныние , а еще лучше просто: он совсем пал духом .

Женщина в трудную минуту немногими обыденными словами резюмировала то, что было у нее на душе, а надо бы: выразила , высказала .

«Теперь, вооруженная... любовью, она прекрасно видела все возможные ходы, все соблазны и альтернативы . Интуиция подсказывала ей...» Неужели о чувствах, о глубинных душевных движениях не лучше сказать: она видела все соблазны и распутья , чутье подсказывало ей...

Или вот о взаимоотношениях сестры с братом: «Выслушивая его проекты , она всегда умела подсказать какую нибудь дополняющую или улучшающую их деталь ». А вернее: Что бы он ни задумал , она всегда умела подсказать какую нибудь мелочь , от которой его планы становились еще полнее и лучше.

«Экономика страны базируется на четырех китах »! Да, спокон веку Земля – и та стояла на трех китах, пускай уж и экономика на них стоит , пускай опирается или покоится . Но когда на бедных животных она со всей канцелярской тяжеловесностью базируется , даже у выносливых китов мороз по коже!

В рассказе о Первой мировой войне офицер «ощупал карманы своей туники ». Какие уж там у античных туник карманы и какие туники в 1914 году! Просто переводчик увидел знакомое слово да так и перенес его в русский текст – и не вдумался в то, что получилось, не заглянул в словарь, где ясно сказано, что tunic – просто мундир !

Анекдот? Ох, немало у нас таких анекдотов. И хорошо, если редактор вовремя заметит, что в переводе люди «медленно поднимались к небу, точно на могучем элеваторе ». В отличие от чисто английского lift, в Америке elevator – лифт, подъемник, но для нас элеватор все таки зернохранилище !

Дико звучит в серьезной философской повести: дружба наша импотентна . В подлиннике impotente означает – бесплодна , напрасна , бессильна , ни одному из «друзей» ничего не дает . Но ни сам переводчик, ни редактор в журнале, где напечатан был перевод, не почувствовали, как пародийно, нелепо исказило авторскую мысль необдуманно взятое взаймы слово. Ведь в русском языке оно имеет не то значение, вернее, у нас значение его более узко, ограниченно, чем во французском или в английском.

«Скептичные скелеты деревьев» – что сие значит? «Она эманировала злобу вокруг себя» – а может быть, попросту источала злобу, дышала злобой?

Вошла лимфатического вида служанка. Lymphatic означает вовсе не только внешний вид: она была вялая , малоподвижная , неповоротливая , медлительная , а может быть, и ленивая !

«Никто бы не подумал, что он мог до такой степени распустить свои нервы ». Вподлиннике that he had not been able to trust his nerve (не nerves ) –что ему могло изменить мужество !Это можно бы счесть нечаянной «глазной» ошибкой, но пристрастие к тому же злополучному словечку обнаруживается снова и снова. «Он начал нервничать», а у автора: His nerve began to fail him – опять таки мужество ему изменило. Кто то ухитрился даже космический корабль окрестить «Нерва »! А это, конечно, «Мужество» или «Отважный».

Обязан ли каждый читатель знать, что такое тенцент , тьютор , инициация , блэк аут ? Кстати, их нет в обычных словарях русского языка: ни в многотомном академическом, ни даже в словаре новых слов. И все же в одном переводе почтенный профессор вспоминает юность, однокашников – и... тьютора (почему бы не по русски – наставника , учителя ? ). У другого переводчика в хорошем романе – «инициация перед путешествием», а человек просто готовится к путешествию, ждет его, предвкушает .

«У меня наступил блэк аут»! И это даже не с английского, это Ст.Лем! A blak out здесь значит – я потерял сознание , у меня потемнело (помутилось) в глазах .

Зачем писать, не переводя: «честный серв » (по смыслу раб , слуга , в других случаях – приспешник , прихлебатель , а то и подхалим )?

Зачем нужен трен жизни вместо образ ? Может быть, это ирония? Ну, а отленчевались ? Тут уже иронии нет и в помине, так почему бы не позавтракали , пообедали , перекусили ?

Нора Галь "Слово живое и мертвое"